| Коротко об ООПТ |

Особенности фауны. Уссурийскому заповеднику, расположенному несколько севернее Лазовского и “Кедровой Пади”, свойствен тот же набор основных элементов фауны, что и последним, те же – относительно средней части Сихотэ-Алиня – тенденции к усилению позиций “южан” и ослаблению “северян”.

Уссурийский заповедник, располагая большим массивом коренных или малонарушенных хвойно-широколиственных и широколиственных лесов, создает наилучшие условия для процветания их типичных обитателей. Естественно, что весь комплекс животных морского побережья, столь характерный для Лазовского заповедника и в какой-то мере для ближайших окрестностей “Кедровой Пади”, тут не представлен. Отступают на второй план или выпадают из состава фауны обитатели лугов, кустарниковых зарослей, озер и медленно текущих рек. Они заходят лишь на окраины заповедника, главным образом на его вновь присоединенную площадь. Невелика роль в сообществах и видов-опушечников. Различия группировок животных Уссурийского заповедника и “Кедровой Пади” в немалой степени определяются тем обстоятельством, что дубняки, в “Кедровой Пади” преобладающие, занимают здесь ничтожную часть территории. Показательно, что наиболее типичным для Уссурийского заповедника сообществам чужды не только лугополевые грызуны (полевая мышь, мышь-малютка, дальневосточная полевка), но и такой в общем неприхотливый вид из числа копытных, как косуля. На старой территории она очень редка, а на новой встречается главным образом по долине Артемовки, где леса перемежаются полянами и влажными лугами (Бромлей, 1977).

Вследствие небольшого перепада высот смены сообществ по вертикали выражены в Уссурийском заповеднике далеко не с такой отчетливостью, как в Лазовском и тем более в Сихотэ-Алинском заповеднике. Коренные жители пихтово-еловых лесов, например таежная мухоловка, красная полевка, кабарга, тяготеют к северной и северо-западной окраинам заповедника. Как и повсюду на юге Приморья, здесь нет гадюки, живородящей ящерицы, дикуши, лося, горностая, росомахи. Не встречается и северная пищуха, которая в Лазовский заповедник еще проникает. На большей части территории Уссурийского заповедника резко преобладают виды маньчжурского (или приамурского, по А. И. Куренцову, 1965) комплекса фауны. Здесь особенно много восточноазиатских эндемиков и реликтов.

Уссурийский заповедник – в числе тех немногих мест Приморья, где еще обычен гигантский дровосек, или реликтовый усач. Этот удивительный жук с вытянутым телом общей буро-коричневой окраски привлекает внимание прежде всего своей величиной. По объему тела он является самым крупным насекомым нашей фауны. Взрослые самцы достигают в длину 10 см, личинки же еще больше – до 15 см (Плавильщиков, 1936). Развитие их продолжается почти три года и проходит под корой наиболее типичных для пойменного леса деревьев – долинного ильма и маньчжурского ясеня. “Поражает диаметр ходов, проделываемых в древесине этой гигантской личинкой на последних стадиях ее развития”, – пишет Г. Ф. Бромлей (1977, с. 101); они приблизительно соответствуют большому пальцу человека. Лёт жуков отмечается в июле–августе. Гигантский дровосек очень интересен и с зоогеографической точки зрения: остальные виды рода Callipogon, к которому он принадлежит, обитают в горах Южной и Центральной Америки, тогда как на юге Азии, в Сибири и на большей части Северной Америки их нет (Семенов-Тян-Шанский, 1899; Куренцов, 1965).

Территориальные группировки (сообщества) наземных позвоночных животных. Лаконичная и меткая характеристика экологической обстановки в Уссурийском заповеднике была дана одним из работавших здесь зоологов: “Сплошная, без просветов, тайга” (Иванов, 1952, с. 1081). Поэтому всякий посетитель заповедника, направляющийся сюда по обычным подъездным путям, как бы постепенно погружается в монотонную тенистую лесную чащу, оставляя позади солнечные опушки, перелески, луга и поля предгорий. В такой последовательности, переходящей в высотно-поясный ряд, удобно вести и описание группировок позвоночных животных, приуроченных к определенным типам растительных сообществ.

Водоемы с их фауной и флорой, да и сообщества на их берегах до известной степени независимы от высотно-поясных закономерностей; они заслуживают отдельного рассмотрения. В условиях заповедника это бесчисленные ручьи (ключи) и небольшие реки, густой сетью прорезающие горные гряды и отроги. Лес почти повсюду стеной подступает к их берегам или даже скрывает их под своим пологом. Ложе водотоков всегда каменистое, течение быстрое, хотя обычно не бурное. Здесь обитают только мелкие непромысловые рыбы. Чаще всего встречается гольян Лаговского, обычны пескарь-губач и горчак. Ленок немногочислен и представлен только мелкими особями, до 15–16 см. Обнаружение в реках заповедника мальков симы свидетельствует о том, что эта рыба и сейчас изредка поднимается сюда на нерест; прежде здесь регулярно нерестилась не только сима, но и кета (Бромлей, 1977).

С небольшими затененными ключами, проложившими свое русло среди замшелых валунов и крупного галечника, связан один из интереснейших в дальневосточной фауне представителей амфибий – уссурийский когтистый, или безлегочный, тритон. Он известен только для южной части Приморья, причем Уссурийский заповедник расположен как раз там, где этот вид наиболее обычен. Здесь получены и основные сведения по биологии когтистого тритона, пока далеко не полные (Регель, Эпштейн, 1975; Коротков, 1977). Хвост этого тритона не сжат с боков, что отличает его, например, от сибирского углозуба, а имеет почти цилиндрическую форму. Как явствует из видового названия – безлегочный тритон, дыхание у этого вида только кожное. Окраска коричневая или светло-бурая, на спине золотистая полоса (Банников, Даревский и др., 1977). Длина тела вместе с очень длинным хвостом достигает 20 см. Самцы отличаются мощными задними лапами с кожной оторочкой по внешнему краю; у некоторых экземпляров на пальцах ног есть когти. Самкам диспропорция в развитии задних и передних конечностей не свойственна, когтей они лишены (Регель, Эпштейн, 1975). Маленькие черные коготки всегда есть у личинок длиной до 100 мм.

Активных тритонов в заповеднике находили с 11 мая по 25 октября. Взрослые особи обычно попадаются под камнями, корягами или слоем мха по берегам ручьев, редко далее 1,5 м от русла. Известны, впрочем, встречи их за 20 и даже 50 м от ручьев, на дорогах, – тритоны погибали под колесами проходивших ночью машин. О ночной активности этих амфибий свидетельствуют прямые наблюдения А. А. Емельянова (1947), обследовавшего берега ручьев с фонарем. Тритоны приходили в движение лишь с наступлением полной темноты, когда начинали перемещаться от камня к камню.

Наблюдениями в неволе было установлено, что к длительному пребыванию в воде безлегочные тритоны не приспособлены. Наиболее благоприятна для них та устойчиво влажная и прохладная среда, которая поддерживается в пустотах среди прибрежных камней, в постоянно затененном слое мха. Температура воды в ключах, где живут тритоны, обычно не превышает 10–11°. Питаются они различными беспозвоночными: кивсяками, костянками, жуками и их личинками, мелкими улитками, мелкими рачками-бокоплавами (Короткое, 1977). Размножение тритонов, по имеющимся данным, не приурочено к определенному времени года. Кладок икры этого вида еще никто не находил; предполагается, что они скрыты в подземной части источников. Маленькие личинки встречаются в ключах с конца апреля до конца октября. Постоянство светового и температурного режима в подземной части источников, видимо, допускает их круглогодичное развитие.

Из птиц берега ключей и речек в Уссурийском заповеднике, как и повсюду в Сихотэ-Алине, оживляют бурая оляпка и горная трясогузка. Изредка по наиболее широким участкам русл встречаются кулички-перевозчики. Входит в состав гнездящихся птиц заповедника и мандаринка. К приречным участкам тяготеют иглохвостые стрижи – сравнительно крупные птицы, превосходящие других “воздухореев” по скорости полета. Чаще всего их можно наблюдать в вечерние часы, “даже в густые сумерки, когда одиночные особи или небольшие стайки по три-четыре особи стремительно носятся над долиной Супутинки” (Иванов, 1952, с. 1096).

Среди млекопитающих с берегами ключей и речек связаны немногочисленные в Уссурийском заповеднике американская норка и выдра.

Обитатели лугов, кустарниковых зарослей и опушек проникают на охраняемую территорию преимущественно по долине Артемовки. Среди них – дубровник, ошейниковая овсянка и урагус, толстоклювая и короткокрылая камышевки, голубая сорока, удод и малая кукушка, японский перепел и фазан, ушастая сова и пегий лунь (Нечаев, 1977). Некоторые из перечисленных видов птиц осваивают только окраины заповедника. Судя по отдельным встречам, такой характер носит и размещение свойственной лишь Южному Приморью змеи, выделяющейся очень яркой окраской, – тигрового ужа. Из мышевидных грызунов только в долине Артемовки обычна, а в отдельные годы многочисленна полевая мышь; тут же обитает восточная полевка, изредка встречается мышь-малютка. Из группы землероек-белозубок, живущих обычно вне сомкнутых лесов, в заповеднике отмечена малая белозубка (Бромлей, 1977). Главным образом на вновь присоединенной территории держатся енотовидная собака, лисица, ласка. Опушек, лесных массивов, разреженных полянами, придерживается амурский лесной кот. Многочислен в таких местах колонок, населяющий, впрочем, всю территорию заповедника. К лесолуговому или опушечному комплексу животных относится и уже упоминавшаяся косуля; лучшими угодьями для нее выделяется долина Артемовки.

Есть достоверные сведения о том, что еще в 1914 г. на территории современного Уссурийского заповедника, в районе г. Змеиной, охотились на горалов (Бромлей, 1963). Затем на протяжении долгих лет этот вид считался утраченным из состава местной фауны. Лишь в 1973 г. на одном из вновь присоединенных участков заповедника были обнаружены горалы (Животченко, Глебов, Нестеров, 1979). Отмечали их здесь и позже (Данченко, 1981). Пока не ясно, насколько благоприятны для горалов условия этого участка, существуют ли тут предпосылки для создания устойчивой местной группировки этих животных.

Общий облик фауны Уссурийского заповедника определяет комплекс животных, населяющих чернопихтово-широколиственные и кедрово-широколиственные леса. Среди амфибий для них, особенно для их долинных вариантов, наиболее характерна дальневосточная лягушка, все лето придерживающаяся лесных биотопов. В горных речках и ключах лягушки только зимуют. Питаются жуками, гусеницами, паукообразными. При высокой численности этого вида роль его в биоценозах вполне ощутима. Живя в лесу, лягушки в случае опасности прячутся “под валежник, в лесную подстилку, в норы мелких грызунов, под камни” (Коротков_г 1974, с. 177). Обычны в заповеднике и более своеобразные восточноазиатские эндемики из числа амфибий – японская квакша и дальневосточная жерлянка. Если первой из них доступен не только приземный ярус сообществ – благодаря присоскам на концах пальцев квакши могут перемещаться по стволам, ветвям и листьям, стеблям трав, то вторая по окончании сезона размножения ведет полуподземный образ жизни в лесной подстилке (Коротков, 1974). Основные компоненты рациона дальневосточной квакши – гусеницы, жуки, пауки (Белова, Костенко, 1974). В состав основных кормов дальневосточной жерлянки входят наряду с насекомыми мелкие моллюски и черви, а также водные беспозвоночные.

Среди рептилий заповедника наиболее многочисленны щитомордники: каменистый (дальневосточная форма обыкновенного щитомордника) и восточный. По учетам в долине Комаровки, на долю первого из них в составе зимовочных сообществ змей приходится около 60%, второго – 23%. Полозы по численности уступают щитомордникам, причем узорчатый полоз встречается в несколько раз реже, чем амурский. Почти постоянно скрывается в лесной подстилке редкий для заповедника японский уж (Короткое, 1976).

В числе десяти наиболее обычных птиц двух основных лесных формаций заповедника – кедрово- и чернопихтово-широколиственных лесов – те же виды пеночек, что уже упоминались при описании других заповедников Приамурья и Приморья: корольковая и светлоголовая (Назаренко, 1968). Тот же характер носят и различия в их биотопической приуроченности: увеличение в древостое доли широколиственных пород, осветление леса влекут за собой возрастание численности светлоголовой пеночки, тогда как корольковой становится меньше. В целом же в кедровниках и чернопихтарниках Уссурийского заповедника последний вид преобладает. Вместе с корольковой пеночкой, обитателем крон высоких деревьев, фон населения птиц составляют живущие в подлеске короткохвостка и синий соловей, “ствольник” – поползень, рябчик.

Особенно многочисленна здесь короткохвостка, или короткохвостая камышевка, – эндемик приамурской орнитофауны, распространенная также в Японии. Обилие этого вида вполне отвечает характерному облику лесов маньчжурского типа с их труднопроходимым приземным ярусом – густым подлеском, многочисленными завалами, гниющим валежником. “Всюду, в самых глухих углах хвойной или смешанной тайги, там, где в изобилии имеется густой подсед и бурелом, можно встретить и короткохвостую камышевку. Всеми своими повадками – трескучим тревожным криком, похожим на громкое стрекотание, манерой задирать хвост кверху и выбором стаций – она удивительно напоминает крапивника” (Иванов, 1952, с. 1092). Обычны в заповеднике и другие свойственные лесам Приморья виды птиц – ширококлювая мухоловка, таежная овсянка, большой черноголовый дубонос.

Отличия по составу птичьего населения чернопихтово-широколиственных лесов от кедровников незначительны и выражаются в присутствии королька, в чернопихтарниках довольно обычного, и таежной овсянки, встречающейся тут редко (Назаренко, 1968). Последняя держится преимущественно в пихтово-еловых и кедрово-еловых лесах, ограниченных северной частью заповедника. Только там обитает и трехпалый дятел, возможно, гнездится кедровка, на остальной территории появляющаяся нерегулярно.

Если продвигаться от хвойно-широколиственных к чисто широколиственным лесам, от горных склонов к берегам рек, изменения группировок птиц будут происходить иначе. Явно предпочитает приречные леса синяя мухоловка, здесь всего обычнее серый личинкоед. Тесно связаны с поймами сизый дрозд, желтоспинная мухоловка, широкорот. Последний наряду с зимородками и сизоворонками принадлежит к тропической по основному распространению группе птиц – ракшеобразным. Да и сам широкорот обитает не только повсюду в Южной Азии, но даже на Новой Гвинее и в Австралии. О тропических “корнях” широкорота напоминает, в частности, яркий наряд: преобладающие тона окраски его оперения – насыщенные зеленовато-голубые, клюв красный. Широкороты охотятся преимущественно в полете, устремляясь за жертвой с “наблюдательных постов” на высоких деревьях. Клюв у этих птиц действительно очень велик, зев широкий, что облегчает им схватывание добычи, чаще всего жуков.

Практически не выходит за пределы речных долин и другая столь же “экзотическая”, но обычная в заповеднике птица – иглоногая сова. Внешне она больше похожа на дневнего хищника, чем на сову. Распространена от Приамурья до островов Малайского архипелага. Пальцы ног у этой птицы снабжены жесткими щетинками, облегчающими ловлю добычи – крупных насекомых, откуда и название – иглоногая сова. Для гнездования птицы используют дупла в старых деревьях пойменного леса. Активны преимущественно в сумерках и ночью; самец привлекает внимание часто повторяемым двусложным криком. Многие черты образа жизни иглоногой совы были впервые раскрыты исследованиями Ю. Б. Пукинского (1977). Вот как описывает этот автор ее охотничьи повадки: “Иглоногая сова – весьма специализированная в отношении питания птица. Отличные летные качества обеспечивают ей возможность успешной охоты в лесу... Выбрав высокое дерево, птица присаживается на его верхушку или выступающий сухой сук. Однако долго она здесь не остается и в следующий миг ныряет в чащу крон, проносится, словно ястреб, настигающий жертву, между деревьями, после чего с бабочкой в когтях деловито усаживается на ближайшее высокое дерево. Если ею были пойманы крупный бражник или артемида, то здесь же, на дереве, она обрывает у них крылышки, а тушку съедает либо, переложив из лап в клюв, доставляет птенцам. Пища иглоногой совы на девять десятых состоит из крупных бабочек и других летающих насекомых. Птенцам, за которыми нам довелось наблюдать, родители чаще всего приносили совок, бражников, затем медведиц, артемид и других ночных бабочек, а также стрекоз” (с. 173).

Среди млекопитающих хвойно-широколиственных лесов самая разнообразная по числу видов группа – землеройки-бурозубки. В Уссурийском заповеднике их найдено шесть видов (Охотина, 1969). Особенно интересна гигантская бурозубка – дальневосточный эндемик, ставшая известной науке лишь в 1937 г. Позднее она была выделена в особый подрод, получивший в честь автора первоописания вида С. И. Огнева название Ognevia (Гептнер, Долгов, 1967). Чтобы приобрести репутацию гигантской, этой бурозубке потребовалось обладать весом всего в полтора десятка граммов (у взрослых особей) при длине тела 7–10 см. Среди близких видов она существенно выделяется по величине, в остальном же очень на них похожа: это темноокрашенный длиннохвостый зверек с удлиненной, увенчанной своеобразным хоботком мордочкой. Впервые попавший в руки зоологов экземпляр гигантской бурозубки был добыт С. А. Надецким именно в Уссурийском заповеднике, на р. Каменке. Долгое время вследствие неправильного прочтения этикетки местонахождение этого экземпляра указывалось неверно. Показательно, что среди пойманных позднее зверьков этого редкого вида более половины приходилось на Уссурийский заповедник (Охотина, 1969).

Зверьки попадались главным образом в пойменных лесах долины Комаровки и в кедрово-широколиственных лесах на прилежащих склонах сопок. Численность гигантской бурозубки невысока: на сотню и более всех пойманных бурозубок приходится лишь один ее экземпляр. Наблюдения в неволе показали, что зверькам свойствен полифазный ритм активности с очень частым чередованием периодов бодрствования и сна, причем наибольшие подъемы активности падают на ночное время. Объем корма, потребляемого гигантской бурозубкой за сутки, более чем вдвое превышает вес ее тела. Питаются зверьки преимущественно дождевыми червями. Соответственно основным местообитанием им служит не тонкий слой лесной подстилки, а весь гумусовый горизонт (приблизительно до 10–12 см от поверхности); проникают они и в более глубокие горизонты почвы. По способности к рытью этот вид превосходит других бурозубок, за исключением когтистой. Наблюдения в неволе показали, что гигантская бурозуб-ка способна быстро закапываться даже в плотный грунт. “Начинает она зарываться передними лапами; после погружения тела наполовину и более с силой выбрасывает землю задними лапами. После того как землеройка скроется под землей, ее движения делаются почти незаметными даже в почвенном слое толщиной 6–8 см” (Охотина, 1969, с. 283).

Разные виды бурозубок, обитающие в заповеднике, отчетливо делят между собой “сферы влияния”. Гумусовый и более глубокие горизонты почвы осваивает наряду с гигантской только когтистая бурозубка. Самый массовый из видов рассматриваемой группы – средняя бурозубка держится главным образом по границе лесной подстилки и гумусового горизонта. Состав почвенных беспозвоночных здесь очень разнообразен, биомасса велика, поэтому средняя бурозубка в противоположность гигантской не специализирована на каких-то определенных пищевых объектах, ей свойственна полифагия. Собственные ходы в почве она копает неохотно, чаще пользуется уже готовыми. Близкую экологическую нишу занимает равнозубая бурозубка. Самые мелкие бурозубки – дальневосточная и крошечная – связаны с лесной подстилкой, иными словами, глубже самого верхнего “этажа” почвенного профиля они не проникают. Эти виды наиболее подвижны, но к рытью почти не приспособлены. Набор кормов у них крайне разнообразен (Охотина, 1974).

Преимущественно под листовой подстилкой прокладывает свои ходы и уссурийский крот – могера. В заповеднике он многочислен, предпочитает долинные леса, на склоны почти не заходит. Придерживаясь поверхностных горизонтов почвы, могера большей частью не делает выбросов грунта – кротовин, столь характерных для обыкновенного крота и для распространенного на крайнем юго-западе Приморья японского крота. Встретить кротовины, принадлежащие рассматриваемому виду, можно только осенью. Зимой кроты уходят в почву глубже, но все же не более чем на 70 см. Обычно зверьки перемещаются по ходам со скоростью около 2 м в минуту; двигаются как бы толчками, периодически схватывая и поедая добычу. При зондировании лесной подстилки или лежащего непосредственно под ней гумусового слоя эти кроты не прибегают к рытью в точном смысле этого слова. Они “лишь раздвигают в стороны и вверх излишки земли, препятствующие продвижению. Поэтому на поверхности над кротовыми ходами образуется приподнятый валик рыхлой почвы” (Охотина, 1966, с. 110). Кротовые лабиринты используются потом землеройками и мышевидными грызунами.

Среди последних в заповеднике, как и повсюду на юге Сихотэ-Алиня, доминируют азиатская лесная мышь и красно-серая полевка. Красная полевка, предпочитающая темнохвойную тайгу, здесь редка и распространена далеко не повсеместно. За многие годы регулярных учетов в заповеднике было поймано не более нескольких десятков зверьков этого вида. А вот бурундук, белка и летяга многочисленны. При урожаях кедровых орешков в кедрово-грабовых лесах заповедника можно за один день увидеть до 25 белок (Бромлей, 1977). На большей части охраняемой территории весьма обычен маньчжурский заяц, тогда как заяц-беляк встречается реже.

Интересна фауна летучих мышей заповедника, включающая по меньшей мере шесть видов – это два вида ночниц, ушан, кожановидный нетопырь, два вида трубконосов. Основной очаг распространения рода трубконосов приурочен к Южной и Восточной Азии. Свое название эти зверьки получили из-за своеобразного строения ноздрей, заключенных в вытянутые кожистые трубки, открывающиеся в стороны. Более крупный из двух известных для нашей фауны видов – сибирский трубконос к западу распространен до Алтая. Малый трубконос в СССР найден только на юге Приморья. Недавно выяснилось, что на зимовках в пещерах этого района большой трубконос обычен или даже многочислен; малый же до сих пор известен по единичным экземплярам (Охотина, Бромлей, 1970).

Один из них был пойман в Уссурийском заповеднике. Вот как рассказывает об этой находке сделавший ее зоолог: “В первой половине августа 1940 г. в Супутинском заповеднике в глубине тайги близ трех необитаемых домиков по ночам наблюдался маленький странный зверек, шумно летавший между стволами высоких деревьев и над таежной тропинкой. Появлялся он поздно, с наступлением густой темноты, а в середине ночи исчезал и не показывался до следующего вечера. С 13 августа я устроил на этого зверька “засаду”: в одном из домиков с вечера зажигал керосиновую лампу, дверь оставлял открытой и, работая, ждал, когда он влетит в этот домик. В течение первых трех ночей на свет прилетало лишь бесчисленное множество комаров, но на четвертую ночь около 12 часов влетел и зверек. Он оказался полувзрослым уссурийским трубконосом” (Кузякин, 1950, с. 411).

Из копытных в Уссурийском заповеднике обычны кабан и изюбрь, но плотность популяций этих видов здесь ниже, чем в крупных резерватах (Сихотэ-Алинский, Лазовский). Косуля и кабарга на большей части охраняемой территории не встречаются, причем картина размещения их противоположна: если косуля заходит в заповедник со стороны нижнего течения рек, из лесополья предгорий Сихотэ-Алиня, то кабарга – по наиболее высоким горным грядам водораздела Комаровки и Артемовки, одетым темнохвойной тайгой. Общая численность кабарги здесь не более б–10 особей (Бромлей, 1977). Пятнистый олень не был исконным обитателем коренных лесов, по сей день хорошо сохранившихся в глубине заповедника. Этих животных тут дважды выпускали – в 1950 и 1952 гг., причем второй выпуск был удачным. Вблизи подкормочных площадок у центральной усадьбы сформировалось стадо пятнистых оленей численностью до 100 особей. Олени мало боялись людей, на подкормку приходили по звуковому сигналу. Однако длительное обитание большой группы копытных на ограниченном участке не обошлось без отрицательных последствий. От оленей сильно пострадали подлесок и подрост девственного леса, заметно изменился его общий облик. Чтобы устранить эти негативные явления и вызвать рассредоточение животных по заповедной территории, с 1970 г. подкормка их была прекращена (Бромлей, 1977).

Среди мелких хищников в сомкнутых лесах, как и в лесолуговых местообитаниях окраин заповедника, наиболее обычен колонок. Численность соболя после его уничтожения в 20-х годах до сих пор не восстановилась. Далеко не ежегодно отмечается ласка. Хвойно-широко-лиственные леса на горных склонах с довольно высокой плотностью заселяет барсук. Харза редка. К числу постоянных обитателей заповедника принадлежит белогрудый медведь, тогда как его северный сородич отмечается тут нерегулярно. Обычно бурые медведи появляются лишь осенью при урожаях кедра. На зимовку уходят севернее – в глубинные районы Сихотэ-Алиня – и при этом поднимаются выше в горы.

Рысь живет в заповеднике постоянно, однако немногочисленна: отмечается присутствие не более трех-четырех особей (Бромлей, 1977). Для амурского лесного кота весьма благоприятным оказалось присоединение к заповеднику новой территории по долине Артемовки. Регулярные учеты этого вида, пополнение данных о его биологии стоят в ряду насущных задач Уссурийского заповедника. Еще важнее тщательно регистрировать все заходы амурского барса. Что же касается тигра, то его следы в Уссурийском заповеднике теперь отмечают регулярно, чаще всего в долинах Комаровки и Артемовки.

Судя по следам, тут появляются, иногда подолгу задерживаются особи разного пола и возраста: и крупные самцы, и тигрицы, в том числе с маленькими тигрятами (Данченко, 1981). В 1973 г. здесь был найден труп молодого тигра, погибшего по неизвестным причинам. Интересно, что еще в 50-х годах на территории заповедника постоянно обитали волки; приблизительно с 1960 г., когда заходы тигров стали регулярными, волки почти исчезли (Бромлей, 1977). За последние годы в Уссурийском заповеднике стали обычными находки остатков тигровой добычи. Только за 1974–1978 гг. таких случаев отмечено 15; из них в восьми были убиты изюбри, шесть приходится на кабана, один – на пятнистого оленя (Данченко, 1981). Эти данные согласуются с материалами о предпочитаемых тиграми видах жертв, полученными в других заповедниках края.

© Н.Г. Васильев, Е.Н. Матюшкин, Ю.В. Купцов, 1985 г.